В ТЮЗе прошел XXV международный театральный фестиваль «Молодежь.Театр.Фест». Петербургская публика увидела 26 спектаклей из девяти стран мира. Одно из главных направлений фестиваля можно озаглавить как «Нескучная классика». В афише много спектаклей, в основе которых — «священные тексты» русской литературы. Но это классика в современном прочтении, понятном и привлекательном для молодежи.
Линия «нескучной классики» главенствует в творчестве молодого театрального режиссера Татьяны Самбук. На фестиваль она привезла спектакль «Мастер и Маргарита» (16+). Татьяна — москвичка, ученица замечательного режиссера Сергея Соловьева. Но живет сейчас в Минске и работает в театральном проекте «ТриТформаТ», сотрудничает с минским ТЮЗом. Совсем недавно, в марте, в нашем ТЮЗе Самбук поставила детский спектакль «Дядя Федор, пес и кот» по известной повести Эдуарда Успенского. Постоянно участвует она со своими работами и в фестивалях, которые проводят петербургские театры. На фестивале «Встречи в России» в «Балтийском доме» можно было видеть «Каренину» и «Княжну Мэри», в ТЮЗе — спектакль «Женя + Таня», интерпретацию «Евгения Онегина».
И вот, наконец, «Мастер и Маргарита». Культовый роман, который, как считают его адепты, невозможно перевести на язык театра и кино. И который тем не менее постоянно ставят и экранизируют. С переменным успехом.
Режиссер сама сделала инсценировку, убрав линию Понтия Пилата — Иешуа Га Ноцри, сократив сатирические сцены из быта Москвы рубежа 1920 – 1930‑х годов и сосредоточившись на истории любви Мастера и Маргариты. Оправданное решение, если помнить, что спектакль адресован прежде всего совсем молодым людям, которые проходят роман в школе. Философская глубина книги Михаила Булгакова, горькие размышления на вечную тему «Художник и власть» откроются позже, когда человек повзрослеет.
В отличие от роскошных и многолюдных спектаклей и фильмов по роману постановка Самбук решена в лаконичном и даже, пожалуй, аскетичном стиле. Как я поняла, таковы были условия, заданные театром. Спектакль нужно было поставить очень быстро, за три месяца. Декорации требовались минималистичные и легко трансформирующиеся, чтобы можно было гастролировать налегке, уложить спектакль в чемоданы, а не в многотонные фуры. Складные ширмы на сцене превращаются то в страницы романа, который Мастер пишет мелом по черному фону, то в больничную палату в клинике профессора Стравинского, то в стены в квартире номер 50, где временно поселился Воланд со свитой.
Реквизита тоже немного, но все предметы, как правило, «говорящие». Один из главных символов — букет желтых мимоз, который держит в руках Маргарита при встрече с Мастером и который так и не увядает, оставаясь на сцене до финала. Желтый здесь — цвет скорби (вспомним, что сумасшедший дом называют «желтым домом»), цвет разлуки.
При минимуме средств режиссер добилась яркости и выразительности. Как без помощи современных технологий показать полет Маргариты, когда она, превратившись в ведьму, летит над ночной Москвой, крича: «Невидима и свободна!»? Татьяна нашла простое и при этом эффектное решение. Маргарита (в ее роли — Вера Полякова-Макей) набрасывает на себя белую прозрачную ткань и, чуть наклонившись вперед, разведя в стороны руки, словно преодолевает ветер. Ткань развевается, стелется белый дым… Возникает полное ощущение мистического полета над землей, которое поддерживает музыка.
Как поставить сцену бала Полнолуния у Воланда, когда у тебя всего шесть актеров и минимум декораций и костюмов? А вот как — актеры идут в зал, Коровьев, Бегемот, Азазелло и сама королева бала Маргарита напрямую обращаются к публике, втягивают зрителей в свою игру. То есть публика выступает в роли массовки на этом страшном балу.
Маргарита в спектакле Самбук не лирическая героиня с «невиданным одиночеством в глазах», не избалованная красавица, шагнувшая в советскую Москву рубежа 1920 – 1930‑х прямиком из Серебряного века. Нет, она сильная женщина с буйным темпераментом, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».
Несколько слов о Воланде — Антоне Жукове. Перед нами человек обычной внешности, без всякого демонизма, с сорванным голосом. Он сильно хромает. Он страшно усталый. Ведь он живет вечно и чего только не навидался на своем веку.
«Какой интересный город…» — говорит Воланд. «Мессир, — отвечает Кот, — мне больше нравится…». Публика ждет уже слова «Рим!», но Бегемот говорит: «Питер!», и зал аплодирует.
